|
Вечные странники — люли. Что о них знаем мы и кто они на самом деле?
 С приходом весны они появляются в вагонах электричек и метро, в городских парках и скверах, на рынках и у магазинов. Грязных, одетых как попало, их отовсюду гонят. От них брезгливо отворачиваются. Их называют узбеками, или таджиками, или цыганами. Но они ни те, ни другие, ни третьи. Это — люли. Древний народ со своими традициями.
Типичные высказывания о люли, услышанные от обывателей.
— Это — таджики-бомжи. Жрать у них там нечего, вот они и лезут сюда, высматривают, где что плохо лежит…
— Цыгане, они и есть цыгане. Гадают, наркотиками торгуют. А сами, наверное, где-нибудь хоромы имеют…
— Презирают их даже среднеазиаты. И не только из-за различия в религии. Просто они — другие, бродяги. Им бы только попрошайничать да брюхо набить…
Так кто же они, эти смуглые странники, которых никто не любит, у которых нет своей страны, прописки, нет паспортов, словаря, алфавита, но есть свой своеобразный язык и обычаи?
«Жили-были бедные родители, они имели сына Лю и дочь Ли. Однажды в страну пришёл завоеватель, родители бежали в суматохе потеряли детей. Осиротевшие Лю и Ли пошли искать их — каждый выбрал свою дорогу. Через несколько лет они встретились и, не узнав друг друга, поженились. Когда правда открылась, мулла проклял их, и с тех пор это проклятие преследует их потомков, которые зовутся люли».
Это одна из легенд, которые повествуют о происхождении необычного племени. В предании — попытка объяснить не только происхождение самого слова люли, не имеющего перевода ни с одного языка, но и подчеркнуть замкнутость группы людей, отвергнутой окружающими.
— Подавляющее большинство люли после скитаний по городам России зимовать уезжают в небольшие глухие аулы Узбекистана или Таджикистана, — говорит Салман, этнический таджик, уже несколько лет живущий и работающий в Новосибирске на стройке.
В Сибирь он перевез молодую жену, двоих детей. Снимает дом в городе Оби. Его жена Алия, кстати, без особых проблем (в отличие от мужа) устроилась бухгалтером в коммерческую фирму. Сейчас Салман подумывает купить свой дом недалеко от Новосибирска.
— Ты не смотри, что они такие грязные и затравленные, — продолжает мой собеседник. — Кажется, что они совсем нищие, да? Но некоторые из них копят деньги и строят дома в Таджикистане. Хотя, конечно, это мало кому удается. Потому что их отовсюду гонят. Мужчин не принимают ни на какую работу. Да они и сами не хотят работать. Только таскают телеги с пожитками да устраивают временное жилье. А попрошайничают женщины и дети — тем и живут. Мужчины за это их очень уважают, защищают. Вот только зря говорят, что они воруют. Неправда. Люли — православные христиане. Чтят своего бога. Не признают абортов.
— С трудом верится, что бродяга не склонен что-нибудь слямзить при случае…
— В каждом народе есть такие. Даже у арабов, где за воровство отрубают руку. Но у люли это не принято. Главное — нищенство. Они — прирожденные попрошайки.
Конечно, подумалось мне, это субъективная оценка Салмата. И я решил познакомиться с кем-то из люли сам.
…Салим сидел на корточках на железнодорожной платформе Западной площадки. На вид — лет 27–30. Очень недоверчивый, настороженный взгляд. Пожимает плечами: не понимаю, мол, что от меня хочешь. Разговорить удалось только минут через десять. Хотя трудно назвать разговором наш странный диалог.
— Детей у тебя много, Салим?
— Три.
— А где сейчас живете?
— Там, — кивает он в сторону от города.
— В палатке или в шалаше?
— Зачем тебе?
— Интересно. Ведь сейчас ночью уже холодно, а у тебя маленькие дети…
— Они не болеют… Крыша есть. Старый сарай, печка топим…
— Так вы живете сообща, табором или только со своей семьей?
— Табор нет. Семья и друзья.
— А кто твои друзья?
— Из другая семья….
— Это и есть твои близкие? — показываю на пять люли, сидевших рядом. Женщины очень молодые, с грудными детьми на руках. Пацаны и девчонки вертятся на перилах, что-то балаболят…
В ответ молчание.
— Салим, а где ваши старики? Наверное, в Таджикистане оставили?
— Нет. Старухи еду готовят…
— Трудно приходится? Милиция гоняет?
На этот вопрос Салим не отвечает и отворачивается. Переключается на разговор с подростком на своем языке. Вот так и поговорили.
Живут они недалеко от города в лесопосадках или на заброшенных дачных участках. Они могут ютиться под полиэтиленовой пленкой и в шалашах, в конурах из картонных коробок и в водосточных коллекторах. Их гонят окрестные жители, и они на следующий ночлег перемещаются в другое место. Милиция тоже не дает покоя. Да и на рынке не разгуляешься — свои, «родные» бомжи гоняют. Что с ними считаться? Сколько люли — не знает никто. Недавняя перепись их не учитывала, у них нет никаких документов.
У люли был и кое-где продолжает сохраняться свой «тайный» язык арго. Точнее сказать, это не столько «тайный» язык, сколько «тайный» словарь, т.е. заимствованная из других языков и видоизменённая лексика, которая обозначает некоторые предметы, понятия и действия. Большинство люли до сих пор двуязычны, т.е. говорят на иранском (таджикском) и тюркском (узбекском) языках. Обиходным является таджикский язык. Люли используют «тайные» слова в своей речи вместо общеупотребительных таджикских и тюркских слов, так чтобы окружающие не могли понять, о чём говорится. Как писал в 1879 г. один из первых исследователей среднеазиатских цыган А.И. Вилькинс, «…люли не имеет ничего позади себя; он везде чужой…».
Если, например, у европейских, у российских цыган есть старейшина — барон, под покровительством которого могут находиться несколько десятков, сотен оседлых или кочующих соплеменников, то люли объединяются лишь в компактные группы по принципу самого близкого родства. Хотя более детальное знакомство с историей среднеазиатских цыган показывает, что «племя», которое обычно без разбора именуют «люли», на самом деле состоит из нескольких разных групп. Они отличаются названиями, образом жизни и, что важнее всего, сами противопоставляют себя друг другу.
Численность цыган в Средней Азии никто никогда точно не подсчитывал. Их примерно 25 тыс. человек. Реальная же их численность всегда была больше как минимум в два раза. «Сохраняющаяся замкнутость их образа жизни не позволяет исследователям глубоко проникнуть во многие сферы их жизни, правильно понять отличия разных цыганских и «цыганоподобных« групп друг от друга», — пишет кандидат исторических наук Сергей Абашин.
Кстати. Международная организация цыганских общин стран СНГ и Балтии пока не может найти лидера из таджикских цыган-люли для создания общественной организации. Об этом заявил председатель Международной организации цыганских общин стран СНГ и Балтии «Амро дром» («Наш путь») Олег Козловский корреспонденту ИА REGNUM. «Амро дром» ведет попытки создания цыганской общественной организации в Таджикистане. «Мы заинтересованы в создании такой организации в Таджикистане, но пока не можем найти лидера из таджикских цыган - люли, которые и сегодня практикуют кочевой образ жизни, не можем найти человека, который бы взялся за это дело», — отметил он.
 НАЗАД
|
