1 июня 2011 года вступили в силу новые повышенные экспортные пошлины на нефтепродукты России.

По сообщениям СМИ, с 1995 года до 1 мая 2010 года Таджикистан получал нефтепродукты из России по нулевой ставке. Затем были введены пошлины, которые неуклонно увеличивались и, с 1 июня 2011 года пошлина на бензин составила 415,8 долл. за тонну, на сырую нефть – 462,1 долл. за тонну.

Еще накануне президент Таджикистана Э.Рахмон неоднократно созывал различного рода экстренные совещания , положение которых «суровее» уже быть не может в принципе. А республика на 92% зависит от нефтепродуктов российского производства».

Душанбе оказался не готов к повышению Россией экспортных пошлин на ГСМ. Как отмечают эксперты, подорожание нефтепродуктов вызвало тотальный рост цен на потребительском рынке. На это наслоилось 25-процентное падение цен на мировых биржах на хлопок-сырец, который для Таджикистана является едва ли не основным источником валютных поступлений. Более того, рост цен на продовольственном рынке привел к тому, что за чертой бедности в Таджикистане оказалось 45% населения, тогда как основной целью в «Стратегии национального развития Таджикистана» к 2012 году было провозглашено снижение этого показателя до 40%. При этом нельзя исключать, что ситуация ухудшится – нынешнее лето, согласно метеопрогнозам, обещает быть рекордно засушливым за последние несколько десятилетий.

На этом фоне властям пришлось выделить на экстренные продовольственные программы свыше 70 млн. долл., пустить в ход стратегические запасы муки и круп .

Эксперты предполагают, что обращение президента за помощью вызвано не только заботой о населении, но и опасениями политической и социальной дестабилизации. Сами представители властных структур во всеуслышание говорят, что арабская весна республике угрожает – Таджикистан уже получил прививку от революций, пережив гражданскую войну в 1992–1997 годах. По словам доктора экономических наук Ходжамохмада Умарова, «то, что власти заговорили в таком ключе, является косвенным признанием того, что причины для беспокойства у них все-таки есть. Они не могут не видеть, как с каждым днем повышается социальная напряженность».

Примечательно, что правительство Таджикистана уже более года ведет переговоры с российскими коллегами об отмене этих пошлин, но безрезультатно. Хотя, для соседней с Таджикистаном, к примеру, Киргизии эти пошлины Москвой были отменены. По мнению независимого таджикского политолога Парвиза Муллоджанова, причина такого поведения России заключается в двойственности внешней политики Душанбе.

Не дождавшись от России ни инвестиций, ни поддержки, таджикское руководство отправляется за ними за пределы СНГ, обозначив новую систему поиска – «многовекторной политикой». Соответственно, развивающийся внешний вектор политики Таджикистана вызывает растущее раздражение и недовольство руководство России, обуславливая целый ряд ответных шагов и заявлений, что только осложняет ситуацию.

По убеждению ряда других наблюдателей, действия России носят исключительно политический характер и преследуют геополитические цели. В частности, речь идет о возвращении российских пограничников на таджикско-афганскую границу. Председатель независимой ассоциации политологов Таджикистана Абдугани Мамадазимов отмечает, что «Россия хочет вернуть под свой контроль таджикско-афганскую границу. Для этого, временами пускает слух о том, что есть необходимость в ведении визового режима с Таджикистаном». Политолог считает, что требование России по границе неприемлемо для Таджикистана: «дело в том, что после того, как граница перейдет под контроль России, тут же пойдут слухи о том, что Таджикистан не состоявшееся государство и отношение мирового сообщества к нам изменится».

Противоречивый подход Таджикистана к сотрудничеству с Россией проявляется и в гидроэнергетической отрасли, являющейся неотъемлемой частью экономики страны. Данное обстоятельство вызвано нежеланием таджикской стороны оплачивать свою 16% долю в Сангтудинской ГЭС. Кроме того, все попытки российского бизнеса расширить свое присутствие в различных отраслях и секторах таджикской энергетики путем приобретения активов предприятий и взятия под свой контроль их деятельности сталкиваются с сопротивлением Душанбе. Проявляя заинтересованность в российских инвестициях, таджикское правительство, тем не менее, пытается не допускать российские компании к участию в приватизации стратегических объектов своей энергетики, желая сохранить государственный контроль над ними, что в свою очередь осложняет двусторонние отношения.

Как видно, повышение тарифов на экспорт российских ГСМ могут иметь далеко идущие последствия в Таджикистане. Вместе с тем, в Душанбе прекрасно понимают, что повышение тарифов – это своего рода сигнал Кремля быть более сговорчивей в решении тех или иных вопросов, и что для Таджикистана лучше не препятствовать реализации геополитических интересов «большого брата» в регионе.

Саят Сагинтаев <sajat-sagintaev@rambler.ru>